Новая публикация партитуры Юрия Каспарова “Something strange out of the cage” выпущена Издательством reMusik.org.
Моя пьеса “Something strange out of the cage” написана для необычного секстета – флейта, виолончель, рояль, баян и два ударника. Это был заказ ежегодного Миланского летнего фестиваля – грандиозного мероприятия, длящегося более месяца и включающего около 40 концертов. Концерт, к которому мне заказали музыку, был посвящен 100-летию со дня рождения Джона Кейджа – событию, широко отмечающемуся во всем цивилизованном мире. Как и во Франции, это была международная акция: соответствующие заказы сделали Дитеру Шнебелю из Германии и итальянцу Адриано Гварнери. Также в концерте звучали и сочинения самого Кейджа – один из «Воображаемых пейзажей» и “Ryoanji”. Перевод названия “Something strange out of the cage” прост и очевиден – «Нечто странное из клетки». Конечно, здесь очевидна игра между английским значением слова cage и совпадающей с ним фамилией Cage. Кейдж – исполинская и многогранная фигура в истории новейшей музыки, и каждый определяет для себя сам, что ему наиболее важно и ценно в наследии этого гиганта. Я абсолютно убежден, что Кейдж является прямым продолжателем направления, основанного Эдгаром Варезом. Мне неизвестно, встречался ли Кейдж когда-либо с Варезом, хотя это, несомненно, могло произойти, к примеру, в США, но продолжение и развитие идей Вареза и его мировоззрения в творчестве Кейджа для меня, как я уже говорил, несомненны.
Во многом Кейдж – анти-Шенберг, хотя, как ни странно, Кейдж пару лет учился у Шенберга. Правда, как я догадываюсь, это была не столько учеба, сколько перманентный спор о том, что есть музыкальное искусство – спор, в котором не было и не могло оказаться победителя. Выбор тематизма, идея его развития, представление о музыкальной форме, – все это у Шенберга и у Кейджа полярно. Развивая идеи алеаторики, привнося в музыку «буддисткий» ракурс, «внемузыкально» экспериментируя с материалом, Кейдж по сути исследовал область, где проходит некая граница, где кончается музыка и начинается что-то другое. И это особенно важно для меня. Работая над “Something strange…”, я ни в коем случае не пытался воспроизвести черты стиля Кейджа и не опирался на его мировоззренческую концепцию. Тем более я был далек от мысли обосноваться, пусть и на время, в одной из таких «пограничных» зон. Мне было важно организовать некий органичный синтез из элементов дадаизма, знаков-символов, указывающих на окружающие нас во все времена явления и неизменно случающиеся жизненные события, ощущения «неклассического» течения времени, музыкальных, включая традиционные, и внемузыкальных (шумовых) пластов… И также мне было важно создать неоднозначное настроение пьесы, чтобы нельзя было с уверенностью сказать, серьезно ли все это, или доля юмора здесь достаточно велика.
Юрий Каспаров